Ликвидаторы чаэс в театре
Содержание
- 1 Мотыльки над Припятью: что стало с ликвидаторами аварии на Чернобыльской АЭС
- 2 Заводить детей не рекомендуется: как живут петербургские ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС
- 3 Ликвидаторы чаэс в театре
- 4 Готовились ко второму взрыву: ликвидатор ЧАЭС – об аварии на реакторе
- 5 Записка и бутылка водки»: воспоминания ликвидаторов аварии на ЧАЭС о работе на месте катастрофы
— Мы давали туда ПТС (передвижные телевизионные станции. — RT). Работали наши товарищи. Алла Борисовна приехала, я с ней разговаривал по телефону, она ставила определённые условия. Всё было решено. Все боялись выступать, конечно. Но выступали. В отличие от Михаила Горбачёва, который приехал, побыл в Киеве. Раиса Максимовна дала команду — и они вместо Припяти уехали в Днепропетровск. Собирался приехать Познер, обещал мне, мы затевали телемост с Америкой. Но не приехал.
«Практически полностью прошёл сольный спектакль «Пришла и говорю». Я отработал на сцене все номера в этой программе. Встречали очень хорошо. После концерта был ужин. Нас щедро угощали красным вином. Всё пролетело буквально как одна секунда. Все были ещё совсем молодые. Для нас это было как на БАМ съездить. Единственное, покидая Чернобыль, мы сдали всю одежду в утиль, переоделись в другую и улетели в Москву. Дальше продолжили гастрольный тур», — рассказал Моисеев.
— 4 мая я позвонил Сергею Юрьевичу Лапину, сказал, что просто беда, пусть кто-то приедет. Прислали Александра Крутова. Я его встретил. До него и вместе с ним работали наши ребята. Ежедневно мы оттуда давали материалы. Владимир Дунаев приезжал, наш собкор Гостелерадио СССР в США. Я с ним летал на место аварии. К сожалению, после посещения Чернобыля через два месяца он умер в Штатах — получил непозволительную дозу.
Другой участник ликвидации последствий аварии Александр Сергеевич Синенко, отработавший в 1987 году в Чернобыле 99 суток, в разговоре с RT вспомнил, как их поддерживали артисты эстрады: «Надо же было и культурно отдыхать! У нас был клуб. Мы в клубе собирались. Были концерты разных артистов. Местные певцы на украинском языке пели. Не то чтобы постоянно (мы же не веселиться туда приехали!) — время от времени».
«Помню, как в Зелёный Мыс приезжала с концертом Алла Пугачёва. Даже крыши автобусов, на которых нас привезли, проваливались под тяжестью желающих увидеть знаменитую певицу. Приезжали с концертами и украинские коллективы. Кино привозили, но смотреть его не было ни сил, ни желания. Побриться-то некогда было», — рассказывает один из ликвидаторов Николай Иосифович Алёшин.
К категориям льготников выдвигаются общие требования. До выдачи положенных льгот обязательно рассчитывается срок проживания, пребывания чернобыльцев на конкретной территории. В зоне отселения гражданин обязан находиться не менее года. Для зоны с правом на отселение существует срок не менее 3 лет, и 4 года для зоны с умеренной степенью радиации.
Согласно статье 6 Закона «О льготах и социальной защите участников, инвалидов Великой Отечественной войны и лиц, приравненных к ним», лицами, приравненными по льготам и гарантиям к участникам Великой Отечественной войны признаются лица, принимавшие участие в ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС в 1986 — 1987 годах, других радиационных катастроф и аварий на объектах гражданского или военного назначения, а также участвовавшие непосредственно в ядерных испытаниях и учениях.
— оплата в размере 50 процентов занимаемой общей площади в домах государственного и муниципального фондов и в приватизированных жилых помещениях (в пределах норм, предусмотренных законодательством Российской Федерации) , в том числе и членам их семей, проживающим с ними; оплата в размере 50 процентов за пользование отоплением, водопроводом, газом и электроэнергией, а проживающим в домах, не имеющих центрального отопления, — предоставление скидки в размере 50 процентов со стоимости топлива, приобретаемого в пределах норм, установленных для продажи населению, включая транспортные расходы;
Размер компенсации за продовольствие для лиц, задействованных в ликвидации последствий аварии в 1986–1987 годах, составляет 494 рубля. За нанесенный ущерб здоровью им ежемесячно перечисляют 774 рубля. По мере уменьшения причиненного окружающей средой вреда снижается количество льгот, падает размер компенсаций.
Обладатель сертификата должен предъявить его в банк в течение следующих трех месяцев. Там надо заключить договор об открытии банковского счета, на который государство перечислит деньги на покупку недвижимости. После этого у человека есть еще 7 месяцев, чтобы найти жилье и заключить договор купли-продажи.
— Формы не было. Когда мы приехали, нам выдали стройотрядовские робы. В них все ходили — и военные, и гражданские. Одежду надо было часто менять, и она должна была быть дешевая и практичная. С объекта выходишь — снимаешь робу, получаешь чистую. Грязную — на дезактивацию или на выброс. Поэтому форму там не носили. Идет человек, и не поймешь, военнослужащий он или нет. Узнать военных можно было только по кепочкам. Если кокарда — офицер. Если звездочка — рядовой. Шиком был танковый комбинезон. Черного цвета, плотная тряпка, очень такой добротный. Но их было мало, поэтому мы их носили в качестве парадной формы. Если мне на блок сегодня не ехать, я могу его надеть и пойти в столовую. Но если на блок, я лучше надену обычную робу.
— Строительные работы шли на шести участках. Везде работали «стройбатовцы» Средмаша. Мы должны были следить за дозами, которые они накапливают. Кроме того, мы готовили данные о том, какое излучение там, где планируются новые работы, и сколько в этом месте получит человек за 1, 2, 3 часа. От этого зависело, кого туда посылать. Если послать того, кто уже набрал приличную дозу, можно вылететь в передоз. Передоз был нам запрещен категорически.
Самые напряженные с точки зрения радиации работы велись там, где строился саркофаг, то есть именно на разрушенном четвертом блоке. Это была 3-я зона. Деление по зонам такое было: нулевая зона — за 30 км от станции, первая — до 30 км, вторая — сама станция и приближенные объекты, третья — разрушенный блок. Часть станции тоже входила в «трешку» — крыша 3-го машзала, узел перегрузки — Копачи (это близлежащая деревня в 500 метрах от станции).
Интервью, которое Сергей дал нашей газете, подробно описывает внутреннюю «кухню» ликвидации последствий ядерного выброса. Как были организованы работы и быт на станции, какие меры принимались, чтоб сохранить здоровье гражданских людей, и как наплевательски обращались с военными.
Понятно почему. Для государства любые упоминания Чернобыля очень болезненны. До 91-го о нем вообще молчали. У многих ликвидаторов на этой почве были потом нервные срывы. Ты в зоне, тебе объясняют, что ты делаешь что-то очень важное. Работаешь по следу ядерного взрыва. Там мы чувствовали себя героями.
Жили мы в Иванкове и Тетереве в пионерлагерях, там размещались сотрудники Средмаша. Это 150 км от станции. Дорожники быстро проложили дорогу и автобусами возили каждый день. Но все равно получалось долго, два часа. Поэтому мы часто оставались ночевать на работе. Тем более, обязаны были работать круглосуточно. Отдел наш был в средней школе №3, у нас там полкласса было отделено, стояли койки для дежурной смены. Надо — прикорнул.
На одном совещании начальнику управления доложили, что не хватает водителей миксеров. Все, кто есть, дозы понабирали. Он сказал: скажите дозиметристам, пусть им дозы вдвое уменьшат и они дальше работают. Но фокус не прошел, восприняли как шутку. Это и было сказано как юмор. Черный, но юмор. Хотя академик Ильин в воспоминаниях пишет, что обсуждался вопрос о вводе «военной дозы» 50 рентген.
— Отдел наш находился во второй зоне. Третья зона начиналась в 15 км от нас — от узла перегрузки. К узлу подходила чистая машина, приехавшая со стройматериалами или бетонным раствором. На Копачах раствор и бетон из сравнительно чистых машин перегружался в «грязные», и грязные уже ездили только по станции.
Но, конечно, для себя алкоголь люди привозили из Киева. Ребята гражданские, которые приезжали в командировку, тоже привозили. При этом спиртное на станции было под запретом. Если выпивали, то втайне и по какому-то поводу — день рождения, например. И немного, грамм по 100–150.
— Строительные работы шли на шести участках. Везде работали «стройбатовцы» Средмаша. Мы должны были следить за дозами, которые они накапливают. Кроме того, мы готовили данные о том, какое излучение там, где планируются новые работы, и сколько в этом месте получит человек за 1, 2, 3 часа. От этого зависело, кого туда посылать. Если послать того, кто уже набрал приличную дозу, можно вылететь в передоз. Передоз был нам запрещен категорически.
Мотыльки над Припятью: что стало с ликвидаторами аварии на Чернобыльской АЭС
Вот что рассказал корреспонденту «МИР 24» работавший в зоне отчуждения бывший военный связист Сергей Сытин, который побывал в Припяти в качестве ликвидатора из числа солдат-срочников: «Нам было хорошо, потому что нам было по 19 лет, была весна, сияло солнце, мы стояли в оцеплении, и никто не понимал серьезности происходящего. Нам светил скорый дембель, а радиация не пахнет».
К чести людей, работавших на станции в ту ночь, они не бросили ситуацию на самотек, а сразу же стали бороться за спасение АЭС. Работники азотно-кислородной станции всю ночь подавали жидкий азот на охлаждение реакторов. Инженеры вычислительного центра уберегли систему от потоков воды, лившихся сверху. Оглушенный взрывом, младший инспектор службы профилактического наблюдения Владимир Палагель передал тревожный сигнал на пункт пожарной части АЭС. Оператора Владимира Шашенка буквально раздавило упавшими конструкциями, но он успел послать сигнал в вычислительный центр.
Юрий Трегуб: «Освещение на какое-то время погасло, потом восстановилось. Я видел, как Акимов включал насосы аварийного охлаждения. Мне он дал команду вручную включить систему аварийного охлаждения реактора. Но в одиночку этого не сделать. Лишь одну задвижку – вдвоем – и то надо открывать минут 30. Тут я увидел Газина, и мы побежали выполнять команду. Рванули дверь, и нас окатило горячим паром. Похоже, сварит минуты за две. Кинулись назад к блочному щиту. Откуда лилась вода, не понял. Нам требовалось попасть в гидробаллонное помещение системы аварийного охлаждения реактора. Только тут дверь завалило. Выскочили на улицу. Там лежали баллоны, разбросанные взрывом, как спички. Тут я увидел свечение от реактора, напоминающее свет от раскаленной спирали».
Начальник смены Александр Акимов, оператор, старший инженер управления реактором Леонид Топтунов, старший инженер Сергей Газин и десятки других работников провели в помещениях станции несколько часов, восстанавливая водоснабжение третьего блока и работу его насосов. Из опасной зоны вывели всех людей, убрали водород из генераторов и заменили его безопасным азотом, откачали тонны масла, чтобы не допустить его возгорания. По сути, именно эти люди не дали аварии разрастись до масштабов вселенской катастрофы. Третий блок был удержан в стабильном состоянии.
В ходе эксперимента в 1.23 ночи 26 апреля мощность цепной реакции в 100 раз превысила номинальную. Реактор перешел в неконтролируемый режим работы, засбоила система охлаждения, и раздался первый взрыв. Он разрушил систему паропроводов и охлаждения, началась химическая реакция с выделением водорода и двуокиси углерода. Давление газов было таким сильным, что накрывавшая активную зону реактора тысячетонная металлическая плита приподнялась. Воздух устремился в активную зону, и раздался новый взрыв, разрушивший перекрытие реакторного зала и выбросивший наружу массу радиоактивной пыли. Горячие обломки упали на крышу машинного зала и в другие места, образовав более 30 очагов пожара.
Льготы детям ликвидаторов аварии на ЧАЭС отличаются в зависимости от возраста. До четырнадцати лет пособие эквивалентно 880 рублям в месяц. По достижении восемнадцати лет сумма пособия возрастает. Среди дополнительных льгот детям людей, которые ликвидировали аварию на ЧАЭС, а также их родственникам, доступны бесплатные путевки в санатории, бесплатное питание и т.д.
Итак, ликвидаторы чернобыльской аварии список состоит из людей, которые проводили первые и самые опасные работы по обеззараживанию территории и спасению людей. В этот список вошли в первую очередь работники станции, пожарные, военные, летчики, ученые и простые люди, которые отозвались на случившуюся катастрофу и приехали на ликвидацию со всех уголков СССР.
На следующий день работу по ликвидации взяли на себя внутренние войска, которые эвакуировали людей, дозиметрическая служба, военно-воздушные силы Советского Союза. Огромный вклад в первые дни ликвидации последствий аварии внес выдающийся химик Валерий Алексеевич Легасов. По его расчетам изготавливали специальную смесь из бора, свинца, доломита и песка, которой охлаждали ректоры и притупляли радиоактивный выброс в атмосферу.
Еще одним днем, когда массово почитают памятный дни аварии на ЧАЭС – 26 апреля каждого года. В этот день обычно проводятся парады, концерты, возложение цветов к памятникам. В школах и образовательных учреждениях проводят открытые уроки, на которых серьезно говорят о проблемах, связанных с катастрофой на ЧАЭС, о последствиях аварии, о том, кто такой ликвидатор и какова его роль в нашей жизни.
Еще вчера, 25 апреля, Припять принимала гостей, слышала радостные голоса деток, одаривала дарами природы своих жителей и туристов, готовилась к празднованию майских праздников. А уже спустя полтора часа с начала суток этот райский уголок СССР превратился в сущий ад. Меньше чем за минуту город Припять потерял не только дары природы, но и все свое существование. Жизнь в нем прекратилась. Теперь Припять — место, где вот уже три десятка лет на благо всего человечества трудятся ликвидаторы чернобыльской аварии, герои нашего времени.
Геннадий Галкин: «Дезактивация – сказано громко. Из автомобильно-разливочных станций с водой и порошком типа стирального, впитывающего радиоактивную пыль, мы промывали здания, автострады, асфальт. Снимали верхний слой земли, захоранивали его… А через два часа ветер нагонял новое облако пыли, которое опять заражало улицы. Все нужно было делать заново. И так изо дня в день».
Что такое радиация, на себе ощутили 2800 жителей Алтайского края, работавших на восстановлении Чернобыльской АЭС, 764 из которых, увы, уже ушли из жизни. Впрочем, в те годы сама тема была запретной. Чтобы отстаивать элементарные права на жизнь и здоровье, ликвидаторы создали региональную общественную организацию инвалидов «Семипалатинск – Чернобыль», ныне возглавляемую Сергеем Корсаковым.
Сергей Речкин: «В деревнях и Припяти было жутковато. В закрытых квартирах умирали с голоду брошенные собаки и кошки. Ведь, покидая свои дома, люди верили, что через два-три дня вернутся обратно. И еще в Припяти стоял ужасный запах гнилого мяса – авария произошла накануне майских праздников, поэтому в ресторанах, столовых и магазинах по полной программе запаслись мясными продуктами».
Активисты АРОО «Семипалатинск – Чернобыль», рассказывая свои истории, подписываются под словами председателя. До 1991 года по негласному указу Минздрава врачи не писали диагнозов, связанных с воздействием радиации. Лишь спустя 5 лет после аварии был принят ФЗ «О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации…». Барнаульские доктора, написав в медкарте Сергея Корсакова «стертая форма хронической лучевой болезни», направили его на обследование в Киев во Всесоюзный центр радиационной медицины. Там на историях болезней ликвидаторов ученые защищали докторские и кандидатские, а параллельно изучали взаимосвязь болезней с радиацией. Так получилось, что на живых людях. Увы, врачам больше негде взять опыт лечения таких техногенных недугов. Эта история началась с «чернобыльцев». В 1994 году в нашем крае был создан экспертный совет, устанавливавший причинно-следственные связи радиации с заболеваемостью. Но чем больше времени уходит, тем труднее это сделать. У ликвидаторов диагностируют множество болезней, но поди теперь разберись, где последствия, где возраст.
– Краем уха мы уже слышали, что где-то что-то рвануло, – вспоминает Сергей, – но нам сказали, что авария небольшая. 6 мая, проезжая Киев, мы увидели вокзал, битком набитый людьми. Нас даже из вагонов не выпустили. А на границе венгерские пограничники стали проверять наш автобус на радиоактивное заражение… Тогда стало понятно, что дело серьезное.
Потому что мы ожидали, что реактор может взорваться. В случае еще одного взрыва людей нужно было сажать на теплоходы и вывозить. Мы стояли в районе поселка Страхолесье на Днепре, а потом нас направили на строительство города Славутич, который был предусмотрен вместо Чернобыля. Атомщики, которые работали на станции, должны были жить в этом городе. Его строили все 15 республик. Самое интересное, что он был построен в разных архитектурных стилях: у азербайджанцев свой стиль постройки района, у армян — свой, у грузин — свой. Интересное получилось решение.
Вы наверное спросите: «Какую работу мы выполняли?» Мы обеспечивали людей жильем, теплом и питанием. Со станции к нам на теплоходы приезжали люди. Теплоходы стояли в поле, были очень сильные ветра, все продувало, поэтому закрывали корабли фанерными щитами. Дизелями мы обеспечивали электроэнергию, а в столовой кормили людей и обстирывали. Из Самарской области корабли ушли, загруженные постельным бельем, спецодеждой, питанием. Всего у пирса стояло около 20 единиц, которые были повернуты кармой к берегу.
У нас на теплоходах практически никаких средств защиты не было, единственное — дозиметры и рамки. При входе на теплоход стояли специальные рамки, как в аэропорту. Если они звенели, значит на человеке какая-то радиация. Нужно было пройти санобработку, надеть чистую одежду. На станции выдавали марлевые повязки, спецодежду и свинцовые халаты. Работали там по 5-6 минут. В то время никто не знал о последствиях, о всей опасности.
Как организация он уже существует более 25 лет. Авария случилась в 1986 году, а в 1996 году у нас возникла организация. На сегодняшний день у нас состоит 43 человека, а ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС — приблизительно 110-115 человек. Это вместе с людьми, которые выехали из зараженной зоны.
Александр Великанов является председателем городской общественной организации «Союз ветеранов Чернобыля» в Новокуйбышевске. На 25-летний юбилей по инициативе ветеранов был установлен памятник на улице Свердлова. Он выглядит как несколько радиоактивных стержней, на каждом из которых написано место, где произошла катастрофа.
«Потому что причины были не в тех людях, которые здесь показаны виноватыми. Брюханов (Виктор Брюханов — бывший директор Чернобыльской АЭС, ред.) никогда не винил ни Акимова (Александр Акимов — начальник смены блока № 4, ред.), ни Топтунова (Леонид Топтунов — старший инженер управления реактором реакторного цеха, ред.), которые нажимали эти кнопки. Все понимали, было что-то такое не предусмотренное регламентом — конструктивные недостатки. Поэтому с точки зрения экспертной я бы так сказал. Говорить о трагедии, конечно, важно и нужно. Но сериал снят для обывателей, для молодых людей, которые не слышали даже, что там случилось. Потому что сегодня не говорят о проблемах чернобыльцев-ликвидаторов, а их масса».
Ликвидаторов, безусловно, обидели неточности в картине. Но дело не только в этом. Людей, которые шли на смерть, потому что должны спасти всю страну, весь мир, выставили винтиками тоталитарной системы. Видимо, это разозлило больше всего. Подвиг попытались представить вымученной необходимостью под дулом автомата.
«Например, академика Велихов, Николая Ивановича Рыжкова — он очень много сделал для организации ликвидации последствий катастрофы. О Рыжкове не вспомнили, хотя он возглавлял рабочую группу политбюро ЦК партии и отвечал за все, будучи председателем Совета министров. А Щербина был вторым лицом, заместителем председателя, отвечал как раз за топливно-энергетический комплекс».
«Когда говорят о людях, это бред полный, — с горечью объяснял нам председатель областной Ленинградской организации «Союз Чернобыль» Александр Великин, добавляя, впечатлениями он успел обменяться с ребятами из Москвы, «в основном, нецензурными». — Мне больше всего запомнилось, когда работника станции в белом халате выгнали на крышу, чтобы посмотреть, действительно ли горит реактор. И он — страдалец, со слезами на глазах, трясясь внутри, выходит на крышу и заглядывает в провал. А в это время рядом стоит в парадной (!) форме часовой с автоматом. Вы меня извините, это бред полный. Просто бред, который лучше не смотреть, чтобы себя не расстраивать. Это совершенно непохоже на то, что было на самом деле. Даже такая мелочь, извините, просто мелочь. На станции не ходят в белых халатах — только в белых костюмах. Даже эта мелочь «царапает», но, когда часовой в парадной форме, это вообще ни в какие ворота не лезет».
«Может я и не все знаю, но, как минимум, эти обожженные лица, госпиталь разбитый. Я не видел подобного, не могу знать. Честно скажу, я не посмотрел весь этот сериал от начала до конца, но то, что успел увидеть не совпадает ни с личными воспоминаниями, ни с рассказами тех, кто был вместе со мной в Чернобыле. В общих чертах – да, в деталях – нет. Может быть, в остальных сериях что-то будет как-то вот по-другому, не знаю».
Льготы детям ликвидаторов аварии на ЧАЭС отличаются в зависимости от возраста. До четырнадцати лет пособие эквивалентно 880 рублям в месяц. По достижении восемнадцати лет сумма пособия возрастает. Среди дополнительных льгот детям людей, которые ликвидировали аварию на ЧАЭС, а также их родственникам, доступны бесплатные путевки в санатории, бесплатное питание и т.д.
Не меньшую жертву понесли и летчики, которые рисковали своей жизнью, когда часами летали над местом взрыва, где атмосфера была загрязнена больше, чем на 90%. Тысячи тонн смеси, разработанной ученым Легасовым, выбросили летчики-герои над зоной наибольшего излучения – зданием четвертого реактора.
В Украине льготы для ликвидаторов ЧАЭС несколько отличаются. Так, участники ликвидации последствий аварии имеют право на получение бесплатных земельных участков. Льготы ликвидаторам ЧАЭС по земельным участкам Украина выдает согласно с пунктами в законодательстве страны. Инвалиды всех трех категорий получают обязательный земельный участок для постройки жилища или для других нужд, таких как хозяйство, гараж. Этот участок должен быть начислен ликвидатору не позже, чем спустя год после подачи соответствующего заявления.
В России льготы до 2023 года для чернобыльцев включали в себя преимущество при поступлении в ВУЗ, сохранение прежнего заработка, выплату на лечение или пенсию инвалидам, а также пособие всем ликвидаторам и пострадавшим от чернобыльской аварии эквивалентом 2-3 тысячи рублей. Отдельным вопросом стоит пенсия ликвидаторам аварии на ЧАЭС 1 категории. В России инвалид первой группы получает пенсию размером в 15 тысяч рублей, инвалид второй группы имеет 7 тысяч, а третьей – 3 тысячи рублей. Эти цифры составляют дополнительное пособие до основных доходов.
Если говорить обобщенно, то ликвидатор — это человек, который занимается своеобразной уборкой после аварии, в частности на атомной станции. Если говорить о том, кто такие ликвидаторы ЧАЭС, то под данным словосочетанием подразумевают от 600 тысяч до 900 тысяч человек, которые занимались обеззараживанием территории Зоны отчуждения после взрыва на атомной станции.
Заводить детей не рекомендуется: как живут петербургские ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС
Василий Сафонов, председатель Курортного районного отделения чернобыльцев, поделился с нами статистикой: «Сейчас в живых осталось 85 человек. Уходили из жизни в основном по болезням, сердечным и легочным, в возрасте от 47 до 70 лет. В среднем — умирали ликвидаторы в 55-60 лет. Я и сам имею вторую группу инвалидности и постоянно принимаю лекарства, потому что без них я не проживу».
Группа ликвидаторов, проживающих в Сестрорецке, вспомнили, что им не рекомендовали заводить детей после работы на территории Чернобыля. Василий Мартынюк, один из чернобыльцев, отметил, что его сын 1989 года рождения тоже имеет вторую группу инвалидности, как у отца.
В Курортном районе Санкт-Петербурга, в городе Сестрорецк находится дом, в который 20 лет назад заселилось более двух сотен семей ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Рядом находится Чернобыльский сквер и памятник, у которого традиционно в конце апреля собираются ветераны Чернобыля, чтобы почтить память тех, кто не дожил до наших дней. С каждым годом число ликвидаторов последствий аварии сокращается. Люди умирают из-за серьезных заболеваний, связанных с облучением высокими дозами радиации.
Владимир Сафронов, участвовавший в бетонировании саркофага в Чернобыле, вспоминает свои ощущения перед командировкой так: «Кто, если не мы? Мы специалисты. Я тогда уже был не очень молодой, а вот двадцатилетних мы старались беречь. Бережешь, не бережешь, но приходилось работать всем. На здоровье это отразилось сильно — в девяностые годы я думал, что умру. Однако врачи смогли помочь».
Ликвидаторы чаэс в театре
Вообще-то в наш полк должны были призываться ребята из Молдавии, Крыма, Одесской, Николаевской и Херсонской областей, но почему-то попадали и из других мест. Когда я пришел, застал из Северного Кавказа (в моем взводе были ребята из Майкопа), в середине декабря — пополнение из Донецкой и Луганской (тогда Ворошиловградской) областей, в основном шахтеры, в середине января — пополнение из Свердловской обл. (Россия).
Было ли страшно? Да, было. Всем, кто только попадал в часть. Мне — вдвойне, т.к., повторюсь, нас готовили на военке, как командиров взводов радиационо-химической разведки и дозиметрического контроля. Плюс за эти 7 месяцев с момента аварии и до моего призыва начитался много чего. Но через несколько дней (максимум неделю) все успокаивались, тем более, что радиация не видна, а внешне пейзаж ничем не отличался от обычного, незараженного. Единственное, что могло указывать на нестандартность ситуации, это то, что все в части постоянно покашливали. Даже во сне. Да во рту был металлический привкус, от которого нельзя было избавиться. Как сказали медики, это от радиоактивного изотопа йода. Как только выехал за пределы зоны, кашель пропал.
Двое ликвидаторов из моего района были по две минуты на крыше третьего блока, сбрасывали в развал куски графита и урана с крыши. По их рассказам, из спецодежды им дали только типа просвинцованных плавок (тяжелые были), из остальной защиты — «Лепесток» (ватно-марлевая повязка) и плащ из ОЗК (общевойсковой защитный комплект). Перед этим на фото каждому показали, что он должен сделать, чтобы не мешать другим. По сирене они выскочили на крышу, успели сбросить вниз по 3 лопаты, опять сирена, бегом назад с крыши.
Мы знали, что патрулям был строжайший приказ из Москвы: ни в коем случае не задерживать «партизан»-ликвидаторов. Исключение — если лежит абсолютно пьяный. И то — такого взять, и, аккуратно, не обижая, дать проспаться, утром покормить и посадить на поезд. Поэтому когда мы проходили мимо патрулей, они отворачивались и начинали судорожно прикуривать. Бедняги, они, наверно, в день из-за нас выкуривали по несколько пачек.
В конце каждого месяца в полку награждали такими благодарностями и благодарностями от имени штаба округа человек 200 (в полку было около 1000). Еще примерно на 150 человек отправлялись благодарственные письма от имени части на работу. Так что надо было особо постараться, чтобы не получить благодарность. Но именно такая ценилась больше всего, из-за фотографии ЧАЭС (это было чуть ли не единственное незасекреченное фото в то время. По крайней мере, я подобных не видел). В моем взводе такие благодарности и письма на работу получили абсолютно все. Лучше не рассказывать, чего это мне стоило, но считаю, что все они действительно заслужили. Нормальные командиры других рот и взводов делали то же самое.
Готовились ко второму взрыву: ликвидатор ЧАЭС – об аварии на реакторе
Солдат отвезли на берег реки Припяти, там они грузили песок и свинец, которые использовали для тушения реактора. Вспоминая город, даже спустя 34 года Александр понижает голос и замедляет речь: «Мертвые, пустынные улицы, на которых разбросаны патрули, и бесхозные собаки, бесцельно снующие по дорогам, – Припять произвела на всех удручающее впечатление».
«Всем говорил не раздеваться, никуда не уходить, ничего не есть, потому что многие ничего не знали о радиации, не понимали. Дозиметры часто ломались, но я помню, как измерял сапоги паренька, который возил командира части туда, ближе: уровень радиации был высокий, жаль, не знаю, как сложилась его судьба».
Второго взрыва чудом удалось избежать. У этого чуда есть конкретные имена, которые точно слышал весь мир. Водолазы Алексей Ананенко, Валерий Беспалов и Борис Баранов спустились к запорным клапанам под реактором и открыли их, чтобы вода ушла. Это был единственный способ не допустить соприкосновения реактивов с водой, что вызвало бы взрыв. Они и все остальные понимали, что идут на смерть. Подвал был залит радиоактивной водой, но с помощью дозиметров водолазы отслеживали участки с самым высоким уровнем радиации и обходили их – это позволило им избежать убийственной дозы. Все трое выжили – и спасли десятки тысяч жизней.
Обезопасить организм помогали таблетки йодистого калия, которые выдавали всем ликвидаторам ежедневно. Александр вспоминает, что они «очень противные на вкус». Однако, несмотря на то что Александру хватило комбинезона и он исправно пил таблетки, иммунная система после Чернобыля дала сбой. Крепкий, казалось бы, молодой организм «лопнул в один миг»: «Иммунная система рухнула, я мог как-то активно жить только первую половину дня, во вторую уже просто умирал, сил не было, гемоглобина не было, болел всем подряд постоянно. Долго разгребал все это и сделал несколько операций. Хотя думал, что не нахватался».
Несмотря на это, бывший рядовой ПВО вспоминает, что организовано все было слаженно и четко, паники не было. «Да и какая паника у военных и солдат? – улыбаясь, говорит он, – хотя кому-то везло больше, кому-то – меньше: кому-то доставались дозиметры, защитные комбинезоны, кому-то – что-то одно, ну а кто-то спасался таблетками».
206 дней потребовалось для сооружения бетонной оболочки реактора весом 150 тонн и высотой 170 метров. Лев Бочаров, один из разработчиков объекта, признаёт, что самое сложное заключалось в том, что каждую деталь приходилось конструировать отдельно, чтобы избежать лишних жертв. Удалённое строительство привело к тому, что, несмотря на трудозатраты 90 тысяч человек, использование огромного количества металлоконструкций и цемента, через 28 лет произошёл обвал навесных плит в несколько сотен метров. Ещё облёты на вертолётах в 2007 году и замеры радиации показали, что энергоблок до сих пор представляет опасность. Поэтому сегодня реализуется новый проект «Укрытие-2» с участием европейский стран и Соединённых Штатов Америки.
Каждый из тех, кто прибывал для устранения последствий аварии, хорошо представлял, что такое Чернобыль. Герои-ликвидаторы спустя годы нисколько не сожалеют о том, что им пришлось встать против незримого врага – проникающей радиации. Несмотря на проблемы со здоровьем и гибель друзей от тяжёлых болезней. 100 тысяч из них – это представители армии, включая 600 вертолётчиков, сделавших всё, чтобы заставить замолчать аварийный реактор. В состав правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии входил академик В. А. Легасов, разработавший состав смеси для забрасывания в зону реактора: песок, борная кислота и свинец. Уже через 48 часов начались работы, для которых были привлечены лучшие вертолётчики, включая отозванных из Афганистана.
После двух взрывов с разницей в две секунды (в 1 час 23 мин) реактор оказался полностью разрушенным, вызвав примерно 30 очагов пожара. Операторы станции были первыми, кто не раздумывая бросился с огнетушителями на их устранение. Пока директор В. Брюханов, прибывший в 2 часа на станцию, пребывал в состоянии шока, в электрическом цехе боролись за предотвращение водородного взрыва, которым могло бы накрыть Минск, удалённый более чем на 300 км.
26-летний сержант Николай Ващук и 23-летний Николай Тытенок были одними из тех, кого спас Игнатенко. Но всем им уготована одинаковая судьба – умереть в больнице. Оба работали на самой большой высоте, предотвращая распространение огня на третий энергоблок. Именно там уровень радиации был самым высоким. Герои Чернобыля оставили после себя благодарную память, а ещё – двоих сыновей.
На место эвакуированных жителей, которые покидали заражённую территорию в течение недели, с первых часов аварии въезжали специалисты для работы на АЭС, воинские части. Позднее их стали называть ликвидаторами. 600 тысяч человек было привлечено к устранению последствий катастрофы после обращения Президента Горбачёва по телевидению спустя 18 дней с начала трагических событий.
Записка и бутылка водки»: воспоминания ликвидаторов аварии на ЧАЭС о работе на месте катастрофы
Ровно 35 лет назад, 26 апреля 1986 года, произошла авария на Чернобыльской атомной электростанции. Ликвидаторы последствий катастрофы, которые и сегодня обеспечивают защиту населения от подобных чрезвычайных ситуаций, рассказали «Вечерней Москве» о том, что помнят о тех событиях спустя годы, и о том, что больше всего поразило их на месте аварии.
— Представление было. У нас даже кто-то рапорт написал на увольнение, чтобы туда не ехать. Была неопределенность и некая неизвестность. Глазами вправо-влево водили, но паники не было. Была загадочность, интерес. Была настороженность без пугливости. Да и такой возраст — горы готовы свернуть, — говорит ликвидатор.
По словам ликвидатора, он хорошо помнит все события того времени, тем более что на месте катастрофы он пробыл год. Однако старается не возвращаться к ним, ведь они «нехорошо окрашены». Он не любит 26 апреля: старается не участвовать в мероприятиях в день памяти катастрофы, не любит много рассказывать о том, как работал на месте аварии.
Одним из запоминающихся событий того периода для Макеева стал футбольный матч между киевским «Динамо» и мадридским «Атлетико», который состоялся 3 мая в Киеве. Полк Макеева жил в палатках в лесу около Варовичей, в 12 километрах от Припяти. А солдатам очень хотелось увидеть трансляцию матча. Макеев поехал к секретарю партийной организации колхоза и попросил одолжить телевизор.
На месте аварии он участвовал в различных работах: проводил дезактивацию, убирал радиоактивные осколки с крыши атомного реактора, участвовал в эвакуации населения из близлежащих к Чернобылю населенных пунктов. Именно эвакуацию ему вспоминать тяжелее всего.
03 Авг 2023 uristinhome 117